В январе в проекте «Города и Люди» участвует Людмила Шилина – воронежский писатель, журналист и общественный деятель. Людмила – автор книг для детей и взрослых («Громкая тишина», «Жизнь переменчива», «Волшебная книга», «Заяц в детстве не труслив», «След человека на Земле» и пр.).

Мы побеседовали с писательницей о судьбе и буднях творческого человека, а также об одном из самых значительных ее произведений – мемуарах «Громкая тишина (2015 г.), написанных под псевдонимом Анна Вислоух.

В этой откровенной и тонкой книге Людмила делится с читателями историей своего сына, у которого в детстве диагностировали расстройство аутистического спектра. Ни для кого не секрет, что в России «нестандартным» детям приходится несладко. Это история о том, как мальчик из провинции, которому объявили, что он «не способен к обучению», смог благодаря любви и вере в него своих родных и близких отучиться в школе, поступить в американский университет и получить диплом, стать талантливым музыкантом и композитором.

Людмила только что закончила рукопись своей следующей книги «Помните, что все это было…» – о концентрационном лагере Аушвиц-Биркенау. Уникальность книги в том, что все эти душераздирающие истории впервые написаны… для детей. О работе писателя с историческими материалами, книгах, созданных «кровью и потом», о новом литературном жанре faction и прочем – в нашем интервью.

Здравствуйте, Людмила! Добро пожаловать в арт-проект «Города и люди». Расскажите, пожалуйста, нашим читателям, когда вы впервые решили стать писателем? Как началась Ваша литературная карьера?

Многие дети на вопрос «кем они хотят стать, когда вырастут» важно заявляют «космонавтом, врачом, продавцом мороженого, следователем, писателем…», и взрослые принимают такие ответы довольно снисходительно. И это понятно: одно дело – детская мечта о профессии, в большинстве своем довольно экзотической, а другое – реальность, о которой взрослые знают, а дети не догадываются. И конечно же, когда наступает время выбора, они советуют детям выбрать профессию «земную», чтобы «кусок хлеба» и прочее, прочее. Так было и у меня. Я с детства гордо заявляла, что буду писателем. И едва научившись читать и писать, сразу же начала что-то сочинять, исписывая толстые тетради своими опусами. Они, кстати, у меня сохранились, несмотря на многочисленные переезды семьи из города в город.

Но когда пришло время выбирать профессию, я растерялась: где учат на писателей, не знала, поступать на журналистику (там же тоже учили писать) боялась. У меня не было никакой поддержки в семье, мне никто не объяснил, как правильно к этому подготовиться, и я сдалась: поступила учиться туда, куда предложила мама — на экономический факультет строительного института. Я прекрасно справлялась с точными науками, поступила легко, училась тоже, несмотря на то, что уже с первого курса отчетливо поняла: работать по специальности я не буду, чего бы мне это ни стоило.

Но немного поработать мне все же пришлось: так сложились обстоятельства. И эта практика еще больше укрепила меня в мысли, что я нахожусь не на своем месте. В повести «Заяц в детстве не труслив» я описываю эпизод, который и в самом деле произошел со мной, когда я запорола финансовый отчет организации, в которой работала. Тогда я приняла твердое решение изменить свою жизнь и сделала это, после рождения дочери не вернувшись на старое место работы, а придя в редакцию областной молодежной газеты. Там я работала почти семь лет, начав с нуля и пройдя довольно жесткую журналистскую школу ежедневной газеты. Начинала с новостных заметок, потом стала одним из ведущих журналистов, мои очерки и публицистические статьи имели серьезный резонанс в обществе. Тогда же один из очерков был издан в сборнике нашего Центрально-Черноземного издательства, и это была первая книга с моей публикацией.

Многие писатели говорят о своем «детстве, отрочестве и юности», как особом периоде становления их восприятия мира и творческого письма. Какие воспоминания у вас сохранились о тех временах? О Вашей семье, близких, городах, в которых Вам довелось пожить?

Мое детство и юность проходили в такое время, которое довольно сильно отличается от нынешнего. Я не буду повторять набившие оскомину истины про отсутствие у нас всяческих гаджетов, но их и правда не было, а наша школьная и студенческая жизнь протекала очень бурно. Я и сегодня сохранила о том времени самые теплые воспоминания. Да, мы многого не знали, во многое искренне верили, но я бы не стала бросать в свое поколение за это камень: у каждого времени свое особое предназначение. Я с огромным уважением отношусь к истории, как бы тяжело ни было ее восприятие. Просто все это было, и точка. И я, в силу своего характера, была ребенком очень активным: все, что тогда происходило с школе и институте, не обходилось без моего участия. Поэтому многие эпизоды из этой моей жизни нашли потом свое отражение в моих книгах.

К сожалению, я довольно рано осталась без родителей. Они были военнослужащими, работали на очень серьезных оборонных объектах, отец был участником Великой Отечественной войны, мама в войну была подростком и жила в оккупированном селе на Украине, словом, их здоровье было явно подорвано. В 20 лет я осталась без их поддержки, и это тоже, я думаю, наложило отпечаток на всю мою дальнейшую жизнь.

Из моих самых теплых воспоминаний того времени, когда все еще были живы, я бы выделила наши поездки к бабушке на Украину и к деду на Кавказ, на Каспийское море. Это было самое безмятежное и чудесное время. И конечно же, в своих книгах я не преминула рассказать о самых ярких эпизодах этой поры. Киев и Баку остались для меня самыми любимыми, самыми прекрасными городами на земле. И всю эту историю с распадом Советского Союза я восприняла очень болезненно, если честно.

Вы родились в военном городке под Челябинском. И вот уже много лет живете в Воронеже. Что вам больше всего нравится в этом городе? Участвуете ли вы в его литературной жизни?

В Воронеж мы с родителями приехали после того, как мой отец закончил свою службу в армии. В следующем году будет 50 лет, как я приехала в этот город. И полюбила его. Это большой старинный южный город с необыкновенно интересной историей и чудесными людьми. Здесь родились мои дети, внучка, они уже воронежцы. И я бы очень хотела передать им свою любовь к этому городу, который соединяет в себе самые лучшие черты русской провинции (хотя и носит гордое звание столицы Черноземья) и прогрессивную современность, выражающуюся в огромном числе самых разных литературных, музыкальных, научных мероприятий. Я участвую во всем, что нахожу для себя интересным: и как зритель, и как организатор, и как эксперт с четкой гражданской позицией.

Это большой старинный южный город с необыкновенно интересной историей и чудесными людьми. Здесь родились мои дети, внучка, они уже воронежцы. И я бы очень хотела передать им свою любовь к этому городу, который соединяет в себе самые лучшие черты русской провинции (хотя и носит гордое звание столицы Черноземья) и прогрессивную современность.

Людмила Шилина о Воронеже

Какие места в Воронеже у Вас самые любимые?

Очень красив центр города, который, увы, сильно пострадал во время войны и был почти полностью разрушен. Но его восстановили, практически заново отстроили. Поэтому здесь нет домов с такой историей как в том же Париже, Кракове, но и те, что чудом уцелели или были восстановлены, дают представление об архитектуре русских городов XVIII-XIX веков: это и барокко, и ампир, и эклектика, и модерн, и более поздний конструктивизм. Вообще я урбанистка, что называется, до мозга костей. Я люблю большие города, мне в них комфортно, но то место, где мы живем сейчас – на краю города, у реки – мне тоже очень нравится. Все же бывают моменты, когда хочется прогуляться по лесу, посидеть у воды…

Какие из Ваших книг Вам наиболее близки?

Я пишу в довольно непростом и не очень распространенном жанре: на стыке fiction и non-fiction. Его называют по-разному: Фредерик Бегбедер, к примеру, faction, от слов fact и fiction, а недавно я услышала еще одно – docufiction. Это жанр предполагает реконструкцию, а не выдумку. Самое главное при работе в этом жанре – уметь собирать документы, работать с ними и другими источниками: очевидцами событий, дневниками, письмами. Желательно еще и съездить туда, где все описываемое происходило. Практически все мои книги (кроме сборника рассказов, но и там в основе сюжетов лежат реальные события) написаны в таком жанре. Мне он очень нравится, он поистине универсален: опираясь на документы, можно в художественной форме воссоздать происходившее когда-то. Видимо, здесь сказывается и то, что я много лет работала в журналистике и такой опыт не мог пройти бесследно.

Мне очень нравятся слова прозаика Алексея Варламова, написавшего несколько документальных книг по биографиям известных писателей в серии ЖЗЛ: «…все свидетели, которых ты вызываешь по этому делу, — современники твоего героя, мемуаристы… Они так или иначе все врут. А твоя задача — установить истину, которая мерцает где-то на пересечении этих свидетельств».

Людмила Шилина

Поэтому все мои книги, работа над которыми – очень кропотливый труд (мне приходится иной раз использовать от 100 до 300 источников), мне по-своему дороги. И как-то так получается, что книги, которые у меня вышли, написаны впервые: и книга по истории Воронежа для младших школьников (в соавторстве с известным нашим историком), и книга – биография народного учителя России, 60 (!) лет отдавшего дополнительному образованию детей, создавшего свою авторскую школу и единственного в России, имеющего такое звание, и книга о молодом человеке, моем сыне, у которого в детстве диагностировали расстройство аутистического спектра (РАС), об его истории успеха. Поэтому все мои книги мне очень дороги, это огромный кусок жизни, эмоций, проживание вместе с героями тех моментов их жизни, которые потом лягут на страницы книги. Это непросто эмоционально и даже физически. Но и среди них есть книга, про которую я сказала, что писала ее кровью. И это не просто метафора. Это книга «Громкая тишина».

«Громкая тишина» – одна из ваших самых откровенных книг. Она действительно будто «написана кровью», при этом удивительно легкая, светлая. Откуда, кстати, такое название? Как вы решились написать ее и как она была воспринята общественностью?

Да, книга очень откровенная. Решение написать ее пришло абсолютно спонтанно, я никогда не думала, что вообще возьмусь за такую тему. Идею написать про все, что с нами произошло, мне подал сын. Он предложил и название. «Громкая тишина» — точное описание его восприятия мира. У нас в России не очень пока принято писать о таких вещах откровенно, хотя уже стали появляться книги-мотиваторы людей, которые перенесли сложные заболевания, травмы, книги людей с особенностями здоровья, книги родителей детей с аутизмом. В чем особенность именно моей книги? В том, что она не просто описывает будни матери и ребенка-аутиста (у сына высокофункциональный аутизм, т.н. синдром Аспергера, люди с таким диагнозом обладают высоким интеллектом, способностями, но имеют проблемы общения и обучения), а в ней прослежен путь, который прошла наша семья от диагноза «необучаем в массовой школе» до студента университета Full Sail в США. Университет он успешно окончил, получив профессию музыкального продюсера и композитора.

Основная моя задача при ее написании состояла в том, чтобы не погрязнуть в мелочах, не скатиться к жалобам и упрекам, а рассказать людям, прежде всего живущим в России, о проблеме детей и взрослых с РАС, рассказать о проблеме образования (прежде всего!) таких детей, большая часть которых при определенных усилиях успешно учатся в вузах, колледжах, они работают — каждый на своем месте, и работают хорошо, т.е. они могут (и должны) стать полноценными членами общества.

Книгу восприняли неоднозначно. В чем только меня не упрекали: и в присвоении «модного» диагноза, и в пиаре на сыне, и в зарабатывании денег на этой теме и даже в подрыве основ государства, ведь мой сын учился в американском университете. Но в основном реакция людей была положительной — тема, действительно, очень остра, говорить об этом открыто начали совсем недавно. И я не сомневаюсь ни минуты в том, что сделала все абсолютно правильно и честно написала о том, через что мы прошли с нашим аутичным ребенком и чего можно достичь, если упорно идти к своей цели.

Как появился Ваш псевдоним – Анна Вислоух?

Мне не хотелось писать книгу о сыне под своим именем, уж слишком много в ней я упоминала людей, сыгравших ту или иную роль в судьбе сына. И не всегда положительную. Так возникла мысль писать под псевдонимом и изменить все имена в книге. Хотя, в принципе, все персонажи в ней узнаваемы. И мне так понравился мой псевдоним (это имя моей бабушки, Вислоух – старинная дворянская польская фамилия и даже был такой писатель Франтишек Вислоух), что я решила все следующие книги тоже издавать под ним, как бы разграничив свое журналистское прошлое и писательское настоящее.

Вы только что закончили свою новую рукопись. Можете рассказать о ней поподробнее?

Боюсь, если я сейчас уйду в эту тему, меня будет сложно остановить. Поэтому скажу о самом главном. На днях я завершила работу над книгой под названием «Помните, что все это было…» Книга – о концентрационном лагере Аушвиц-Биркенау, который функционировал на территории Польши во время Второй мировой войны. Почему эта тема? История ее возникновения довольно непроста и почти вся состоит из случайностей. Хотя я верю в то, что ничего случайного в нашей жизни не бывает. Так и здесь: все началось со знакомства с очень интересными людьми, работающими в Научно-образовательном центре устной истории (это такой вид исторических исследований, о котором я раньше ничего не слышала). Там я узнала, что сотрудники центра совместно с коллегами из музея Аушвиц-Биркенау уже много лет проводят образовательные семинары для учителей и преподавателей из России. В моем домашнем фотоархиве я когда-то нашла старую фотографию, на обороте которой читалась надпись: «Моя красноармейская семья. 8 августа 1945 года». На этом фото был изображен мой отец вместе со своей ротой. Я думала, что он принимал участие в освобождении Освенцима. Но лагерь освободили 27 января 1945 года, даты не совпадали… Так началась эта история.

Когда я искала материалы об Освенциме, то к своему удивлению, не обнаружила почти никаких книг на русском языке, написанных для детей. Мне показалось это несправедливым. Так возникла мысль написать эту книгу в форме разговора с внучкой. В ней я довольно подробно рассказываю об истории одного из самых страшных нацистских лагерей смерти. Для этого мне пришлось прочитать солидное количество книг по теме на русском и польском языках (около 100), ознакомиться с воспоминаниями очевидцев, просмотреть документы в архиве музея лагеря, куда я ездила два раза, множество интернет-ресурсов. Но параллельно я провожу и свое собственное расследование (почему мой отец уже после войны оказался в Освенциме), добавив в повествование некоторую интригу.

Эта работа была тяжела не только из-за огромного количества прочитанного материала, она была очень непростой и по другим причинам: иной раз читать показания очевидцев было физически невыносимо… Поэтому передо мной стояла и еще одна сложная задача: так как книга все же в первую очередь предназначена для детей, пусть и старшего возраста, мне приходилось несколько сглаживать факты, не вываливать все, что узнала я, на их головы, потому что реалии на самом деле были гораздо страшнее, чем можно себе было бы вообразить. «Те, кто этого не пережил, даже отдаленно не могут себе это представить», — прочитала я в одном из воспоминаний. И это так. Но говорить об этом нужно, в этом нет никаких сомнений, даже в таком, адаптированном виде. Если кто-то из моих читателей, став старше, захочет узнать больше, захочет заняться исследованиями, стать волонтером в Освенциме – он это всегда сможет сделать.

Вы как-то говорили мне в частной беседе об огромном будущем, которое ожидает литературу нон-фикшн…

Мне кажется, что интерес к литературе нон-фикшн обусловлен современной общественной ситуацией, сегодня этот жанр словно вышел из подполья, ведь в советское время документальные жанры подвергались цензуре, не очень-то и попишешь. Вот, к примеру, сегодня выходят в свет очень интересные книги об октябрьских событиях 17 года, о противостоянии двух армий – белой и красной, биографии белых генералов, мемуары и дневники участников и свидетелей тех событий. Представить такую книгу еще лет 30 назад было невозможно. Но нам всегда интересно: как было на самом деле. Мы сегодня и так живем в мире фикций и условностей, но тяга человека к знаниям, к тому, что действительно существовало, была всегда. Я знаю людей, которые в принципе перестали читать художественную литературу, им это неинтересно. Сегодня некоторые книги, популяризирующие науку, дадут фору детективам и фантастике, так увлекательно, таким живым языком они написаны. Сейчас для многих читателей уже не важна художественность, она перестаёт быть главным критерием оценки литературного произведения.

Мы сегодня и так живем в мире фикций и условностей, но тяга человека к знаниям, к тому, что действительно существовало, была всегда. Я знаю людей, которые в принципе перестали читать художественную литературу, им это неинтересно. Сегодня некоторые книги, популяризирующие науку, дадут фору детективам и фантастике, так увлекательно, таким живым языком они написаны.

Людмила Шилина

Это общая тенденция, и связана она, видимо, с развитием сетей, с «блоговым» письмом, с потоком информации, который увеличивается ежеминутно. Я не знаю, хорошо это или плохо, но думаю, что здесь опять последнее слово будет за читателем. Видимо, сегодня он устал от глобальных вопросов, которые всегда ставила русская литература, и на которые так никто никогда и не дал ответа, да и сакральная фигура писателя слегка потускнела, с нее давно осыпалась позолота. И на вопрос «что делать?» так никто и не дал ответа. Хотя нет, на него ответил Розанов: «Что делать? Если лето – варить варенье. А если зима – пить чай с этим вареньем».

…Последнее слово будет за читателем. Видимо, сегодня он устал от глобальных вопросов, которые всегда ставила русская литература, и на которые так никто никогда и не дал ответа, да и сакральная фигура писателя слегка потускнела, с нее давно осыпалась позолота. И на вопрос «что делать?» так никто и не дал ответа. Хотя нет, на него ответил Розанов: «Что делать? Если лето – варить варенье. А если зима – пить чай с этим вареньем».

Людмила Шилина

Вы – участник множества международных ярмарок. В России, Израиле, Германии, Польше. Можете поделиться с нами Вашими впечатлениями о них? Насколько современному писателю важно участвовать в подобного рода мероприятиях?

Безусловно, такие выходы в свет важны, особенно сегодня, когда писателям нужно говорить о себе. Если, конечно, он хочет, чтобы его читали. А писатель этого хочет, поверьте! И когда некоторые утверждают, что пишут «просто для себя», я думаю, что это лукавство. Поэтому нужно учиться позиционировать себя и в профессиональных сообществах, и в сети, и на встречах с читателями. Я думаю, что продолжу свое участие в выставках, хотя участвовала очно только в московских, в зарубежных заочно, но мне показалось, что зарубежному читателю тоже интересно то, что я пишу. К примеру, в Краковской вставке я участвовала заочно, польские читатели совсем со мной не знакомы, но тем не менее они покупали книгу «Громкая тишина», переведенную на польский. Книгой заинтересовались несколько издательств, но даже если им она не подойдет, я отнесусь к этому философски: значит, подойдет другая, или я продолжу сотрудничество с издательской платформой Ridero, которая мне очень нравится. Так или иначе, но мои книги дойдут до читателей, и я постараюсь их не разочаровать.

Что дальше? Ваши творческие планы?

Дальше – писать, конечно. Планы есть, связаны они опять же с книгами в моем любимом жанре. Одна уже существует в «черновом» черновике, другая – только в голове, но материал по ней я уже собираю, хотя в открытом доступе его не очень много. Тему книг пока раскрывать не буду, хотя я абсолютно не суеверная, но вдруг что-то пойдет не так, книга не напишется, а я уже о ней рассказала. А вот о том, что вместе с внучкой мы задумали сделать книгу по родословной нашей семьи, сказать могу. Это очень увлекательное путешествие в прошлое, где ты не просто исследуешь те или иные документы, а буквально работаешь следователем. Мне очень нравятся слова прозаика Алексея Варламова, написавшего несколько документальных книг по биографиям известных писателей в серии ЖЗЛ: «…все свидетели, которых ты вызываешь по этому делу, — современники твоего героя, мемуаристы… Они так или иначе все врут. А твоя задача — установить истину, которая мерцает где-то на пересечении этих свидетельств».

Людмила, спасибо за беседу!

Людмила Шилина – воронежский журналист, редактор, писатель. Родилась 15 июня 1959 г. в Челябинске, в семье военных строителей. Изданные книги: «Громкая тишина» (2015), «Заяц в детстве не труслив», «Волшебная книга» по истории Воронежского края для детей, биография народного учителя РФ «След человека на Земле». Член Союза журналистов РФ, Международного Союза писателей «Новый современник», литературного объединения «Точки» при ВЛК (литинститут им. Горького). Редактор издательства Бехтевского фонда любителей русской старины. Фонд занимается восстановлением утраченных имен русских писателей и поэтов, умерших в эмиграции.

Фотографии из личного архива Людмилы Шилиной